Блаватская Е. П. - Ключ к теософии

О ВЕЧНОЙ НАГРАДЕ И НАКАЗАНИИ, А ТАКЖЕ О НИРВАНЕ

Спрашивающий.

Полагаю, вряд ли необходимо спрашивать вас, верите ли вы в христианские догматы о рае и аде или о будущем вознаграждении и наказании, как учат ортодоксальные церкви?

Теософ.

В том виде, в каком они описаны в ваших катехизисах, мы отвергаем их безоговорочно; и менее всего склонны мы согласиться с тем, что они вечны. Но мы твердо верим в то, что называем Законом Воздаяния, а также в абсолютную справедливость и мудрость, которыми руководствуется этот закон, или карму. Вот почему мы решительно отвергаем жестокую и антифилософскую веру в существование вечной награды или вечного наказания.

Вместе с Горацием мы заявляем:

За правило возьмём, чтоб ярость нам сдержать:

Проступок — болью соответственной карать

Но кожу нам сдирать не следует с того,

Кто кнут лишь заслужил, и больше ничего.

Это правило для всех людей, и правило справедливое. Неужели же мы должны верить в то, что Бог, которого вы делаете воплощением мудрости, любви и милости, в меньшей степени наделён этими качествами, чем простой смертный?

Спрашивающий.

А есть ли у вас какие-либо другие основания отвергать этот догмат?

Теософ.

Основное из них — существование реинкарнации. Как уже говорилось, мы отвергаем ту идею, что для каждого новорожденного создаётся новая душа. Мы считаем каждое человеческое существо носителем или проводником Я, совечного всякому другому Я, потому что у всех их одна сущность и все они принадлежат к первобытной эманации одного мирового и бесконечного Я. Платон называет его логосом (или вторым проявленным Богом); а мы — проявленным божественным принципом, единым с мировым разумом или душой, но не антропоморфным, внекосмическим и личностным Богом, в которого верят столь многие теисты. Пожалуйста, не путайте.

Спрашивающий.

Но раз вы принимаете проявленный принцип, почему бы не поверить, что душа каждого смертного сотворяется этим принципом, как и были созданы все души до этого — в чём тут трудность?

Теософ.

В том, что безличное едва ли может творить, планировать и думать, как ему заблагорассудится. Будучи универсальным Законом, непреложным в своих периодических проявлениях, при которых, с началом каждого нового цикла жизни, его сущность периодически излучается и проявляется, вряд ли оно будет создавать человека только для того, чтобы через несколько лет пожалеть об этом. Если уж вообще верить в божественный Принцип, то он должен быть абсолютной гармонией, логикой и справедливостью, равно как и абсолютной любовью, мудростью и беспристрастностью; а Бог, создающий каждую душу на один лишь краткий срок жизни, вне зависимости от того, послал ли он её оживлять тело здорового, счастливого человека или страдающего бедняги, несчастного от рождения до смерти, хотя тот и не сделал ничего, чтобы заслужить такую жестокую судьбу — будет скорее бесчувственным дьяволом, чем Богом (см. ниже, "О награде и наказании Я"). Вот почему даже иудейские философы, верящие в Библию Моисея (эзотерически, конечно) никогда не поддерживали этой идеи, и более того, верили в перевоплощение, как и мы.

Спрашивающий.

Можете ли вы в доказательство этого привести какие-нибудь примеры?

Теософ.

Разумеется, могу.

Филон Иудей говорит (в "De Somniis, с. 455"):

"Воздух полон ими (душами), теми, которые ближе всех к Земле, сходящих, чтобы связаться со смертными телами, παλινδρομουσι αυθιζ , вернуться в другие тела, и жаждущих жить в них".

В "Зоаре" душа так вымаливает перед Богом свою свободу:

"О Господь Вселенной! Я счастлива в этом мире и не хочу идти в другой мир, где буду служанкой и подвергнусь всем видам осквернений". [1]

Доктрина фатальной неизбежности, вечного непреложного закона, утверждается в ответе Божества: "Против воли твоей становишься ты зародышем и против воли твоей рождаешься". [2]

Нельзя было бы познать свет без тьмы, которая контрастом позволит ему проявиться; добро без зла перестанет быть добром, и бесценная сущность благодеяния не будет видна; да и личные достоинства не смогли бы притязать на звание заслуги, не пройти они через горнило искушения. Ничто не вечно и не неизменно, кроме скрытого Божества. Ничто конечное — по той ли причине, что у него было начало, или по той что у него должен быть конец — не может оставаться постоянным. У него должен быть либо прогресс, либо регресс, а душа, жаждущая воссоединения со своим духом, который один дает ей бессмертие, должна очиститься через циклические перевоплощения, продвигаясь к той единственной земле блаженства и вечного покоя, названной в "Зоаре" "дворцом любви" [image.112]; в индуистской религии — "мокша", у гностиков — "плеромой вечного света", а у буддистов — "нирваной". [3] И все эти состояния временны, не вечны.

Спрашивающий.

Но во всех этих отрывках не говорится о перевоплощении.

Теософ.

Душа, которая просит позволения остаться там, где она есть, должна быть предсуществующей, а не сотворённой при рождении. В "Зоаре" (т. III), однако, есть еще лучшее доказательство. О перевоплощающихся Я (разумных душах), тех, чья последняя личность должна угаснуть совершенно, там говорится: "Все души, которые на небе избрали отчуждение от Святого Единства — да будет благословенно Имя его — ввергают себя в бездну самим своим существованием, и предчувствуют то время, когда снова сойдут на землю". "Святое Единство" означает здесь, в эзотерическом смысле, атман, или атма-буддхи.

Спрашивающий.

Более того, очень странно, что о нирване у вас говорится, как о чём-то синонимичном Царствию Небесному или раю — ведь согласно всем знаменитым востоковедам, нирвана — синоним уничтожения!

Теософ.

Если толковать этот термин буквально и лишь применительно к личности и дифференцированной материи, то можно сказать и так, но лишь в данном случае. Этих идей о перевоплощении и триединстве человека придерживались многие Отцы раннего христианства. Это путаница между душой и духом, допущенная переводчиками Нового Завета и древних философских трактатов послужила причиной многих неправильных толкований. Это также было одной из многих причин того, что Будду, Плотина и столь многих других посвященных сейчас обвиняют в том, что они желали полного угасания своих душ — "поглощения Божеством" или "воссоединения с мировой душой", что означает, согласно современным представлениям, уничтожение. Личная душа, конечно, должна распасться на частицы, прежде чем сможет навсегда соединить свою более чистую сущность с бессмертным духом. Но переводчики и "Деяний", и "Посланий апостолов", заложившие основы современных представлений о Царствии Небесном, и современные комментаторы буддийской "Сутры о повороте колеса Дхармы", исказили смысл идей как великих апостолов христианства, так и великого реформатора Индии. Первые затемнили смысл слова ψυχικοζ так, что ни одному читателю и в голову не придёт, что оно может иметь какое-то отношение к душе, и из-за этого смешивания души и духа читатели Библии получают лишь извращённое понятие о предмете. С другой стороны, толкователям Будды не удалось понять смысл и цель четырех степеней дхьяны. "Может ли дух, который дает жизнь и движение и причастен природе света, быть сведён к небытию?" — спрашивают пифагорейцы. "Может ли даже тот чувствительный дух в животных, который осуществляет память, одну из способностей разума, умереть и превратиться в ничто?" — замечают оккультисты. В буддийской философии уничтожение означает лишь рассеяние материи, в какой бы форме или видимости формы она ни была, поскольку всё, что имеет форму — временно и потому на самом деле лишь иллюзия. Ведь в вечности самые длительные периоды времени кажутся мгновением ока. Так и с формой. Прежде чем у нас будет время осознать, что мы её видели, она исчезнет, как вспышка молнии, и уйдёт навсегда. Когда духовное существо насовсем высвобождается из всех частиц материи, субстанции или формы, и снова становится духовным дыханием, лишь тогда оно входит в вечную и неизменную нирвану, длящуюся столь же долго, как и цикл жизни — поистине вечность. И тогда это дыхание, существующее в духе, есть ничто, ибо оно есть всё; как форма, вид, облик, оно полностью уничтожается, но как абсолютный Дух оно всё ещё есть, ведь она стало самой Бытийностью. Само выражение "поглощённая универсальной сущностью", применительно к "душе", о которой говорится как о духе, означает единство с нею. Это никогда не может значить уничтожения, поскольку оно означало бы вечное разделение.

Спрашивающий.

Применением таких выражений не открываете ли вы себя для обвинений в проповеди уничтожения? Вы только что говорили о душе человека, возвращающейся к своим изначальным элементам.

Теософ.

Но вы забываете, что я пояснила вам разницу между различными значениями слова "душа" и показала, насколько вольно до сих пор переводился термин "дух". Мы говорим о животной, человеческой и духовной душах, и проводим различие между ними. Платон, например, называет "рациональной душой" то, что мы называем буддхи, однако, добавляя к ней определение "духовная"; но то, что мы называем перевоплощающимся Я, манасом, он называет духом (нус), и так далее, в то время как мы применяем термин дух, если он используется лишь один, без всяких определений, только к атме.

Пифагор повторяет наше древнее учение, когда утверждает, что Я (нус) вечно с Божеством; и что лишь душа проходит через различные стадии, чтобы достичь божественного превосходства, тогда как тумос возвращается на землю, и даже френ, низший манас, устраняется. Опять же, Платон определяет душу (буддхи) как "движение, способное двигаться само". "Душа, — добавляет он ("Законы", гл. Х), — это самая древняя из всех вещей и начало движения", называя, таким образом, атма-буддхи "душой", а манас "духом", чего мы не делаем.

"Душа возникла раньше тела, а тело — позже и является вторичным, в согласии с природой, руководимой правящей душой".

"Не следует ли признать, что душа, правящая всем и во всём обитающая, что многообразно движется, управляет также и небом?"

"Душа правит всем, что есть на небе, на земле и на море, с помощью своих собственных движений, названия которым следующие: желание, усмотрение, забота, совет, правильное и ложное мнение, радость и страдание, отвага и страх, любовь и ненависть. ... Сама будучи богиней, восприняв к тому же поистине вечно божественный ум (нус), она пестует всё и ведет к истине и блаженству. Встретившись же и сойдясь с неразумием (анойей), она ведет всё в противоположном направлении."

На этом языке, как и в буддийских текстах, отрицательное рассматривается как суть существования. Уничтожение имеет сходное толкование. Положительное состояние — это по сути бытие, но не проявление, как таковое. Когда дух, если говорить на языке буддистов, вступает в нирвану, он утрачивает объектное существование, но сохраняет субъектное бытие. Для умов, ориентированных на объекты — это превращение в абсолютное "ничто", для субъектных же — в ни-что [4], то есть в ничто из того, что доступно чувствам. Таким образом, нирвана означает несомненность индивидуального бессмертия в духе, но не в душе, которая, хотя и "древнейшая из вещей", всё же — вместе со всеми прочими богами — конечная эманация в формах и индивидуальности, если не в субстанции.

Спрашивающий.

Я всё же не совсем схватываю эту идею, и был бы благодарен, если бы вы объяснили мне это на каких-нибудь примерах.

Теософ.

Нет сомнения, что это очень сложно для понимания, особенно для тех, кто вырос на ортодоксальных идеях христианской церкви. Более того, я должна сказать вам одну вещь — если вы основательно не изучили особые функции, относящиеся ко всем принципам человека и состояние их всех после смерти, вы едва ли сможете уразуметь нашу восточную философию.